Очень интересные воспоминания о том героическом времени написала бывшая комсомолка станочница-стахановка Нина Андреевна Люцко-Волковая:
«Война ворвалась в мою жизнь неожиданно, а было мне тогда 15 лет. Окончив 1-й курс железнодорожного техникума в г. Кургане, я приехала домой. А через несколько дней по радио объявили о войне. Я не представляла тогда, какое горе навалилось на нашу Родину!
Осенью получила паспорт и пошла работать на завод № 541. Первый рабочий день начался 9 ноября 1941 года в цехе № 3, начальником которого была А. А. Карелина. Чрезвычайно строгая женщина, стройная, среднего возраста, с орденом на груди. Цеха, как такового, еще не было, было помещение бывших казарм, куда завозилось и устанавливалось оборудование с эвакуированных заводов. Само здание, стоявшее перед пединститутом, сейчас снесли, и стоят на этом месте макеты трех алых гвоздик. Несколько станков нашего цеха уже работало в здании пединститута на первом этаже.
Очень радушно меня встретили эвакуированные с заводом ворошиловградцы – мастер участка Черенков Семен Григорьевич и работницы Шура Шевченко, Катя Добрыдень. Они стали моими первыми учителями.
Патроны уже делали и вскоре перешли в настоящий цех. Работала я на участке первых камерных станков-автоматов. Очень трудно было работать сразу по 12 часов без выходных дней и без отпусков. Начала работать на одном станке. Научилась – взяла еще один станок. Рабочих рук не хватало, взяла еще два станка. Так вот работала на 4-х станках. Стала многостаночницей. Круглые сутки в голове стоял гул работающих механизмов. Даже во сне крутились станки и патроны, патроны... Потом привыкла, начала перевыполнять сменное задание на 200 и более процентов.
Летом 1942 г. меня пригласили в кабинет Карелиной, а затем в заводской комитет комсомола. Там мне сказали, что я буду выступать по радио. Студия радиовещания находилась в здании Главпочтамта по ул. Кирова. И вот я в темной комнате у диктора. На столе настольная лампа и будильник. Говорила громко. Думала, что плохо будет слышно меня. Сейчас вспоминаю и самой смешно. Рассказывала, как пришла на завод, как работаю, на сколько процентов выполняю задание.
Были у меня и свои ученики. Все молодежь, девочки. Многие фамилии уже забылись, но некоторых помню. Наташенька Игумнова – маленькая, очень худенькая девочка. Откуда только брала она силы.
Ведь в станки-автоматы надо было загружать патроны всю смену. За 12 часов несколько сот килограммов патронов должны были поднять неокрепшие руки. Дуся Шмакова – хрупкая миловидная девушка, студентка пединститута. Пришла на работу в туфельках на высоком каблуке.
– Как, – говорю, – будешь работать 12 часов в такой обуви?
После 9 класса пришли Наташа Аксенова, Клава Кожина, Эра Шевченко. И все они стали хорошими станочницами.
Из-за плохого питания, подчас голода, иногда болели. На теле появлялись фурункулы, болели желудком, но ничего, не хныкали.
Чтобы как-то заглушить голод, жевали «жвачку» из парафина и битума. Благо в цехе этих материалов было много. Битумом заклеивали бумажные коробки с патронами, затем коробки опускали в ванночку с расплавленным парафином. Делалось это с той целью, чтобы в патроны не попала влага. Есть хотелось всегда, очень хотелось! И вот жевали «жвачку».
Слесарями по ремонту были молодые парни-мальчики. Это Женя Луков, Сережа Тимиргалеев, Володя Епифанов, но, несмотря на возраст, к работе они относились хорошо, по их вине наши станки никогда не простаивали. Счет шел на минуты. Если ремонт требовал большего времени, то подключался мастер участка Семен Григорьевич.
Была в цехе и ремонтная бригада, возглавляемая механиком Милининым. Состояла она из 4-5 человек, тоже мальчиков. Да и ростом они все были небольшие, худенькие. Как пчелки копошились у станков. Но оборудование работало, что называется, «без передышки». Так же работали и люди. А когда менялись смены, то на ходу старались делать пересменку. Берегли время.
Контролерами на камерных станках работали Лида Шурчкова и Любушка Анисимова. Спокойные, добрые. В любую минуту готовы были помочь нам, станочникам. То ящики заменят у станка, то помогут собрать с пола просыпавшуюся продукцию. Словом, верные наши помощники.
Весовщиками были Шура Пожидаева, а позже Галя Новоселова. Строгие, всегда подтянутые девушки. Они не только взвешивали нашу продукцию, но и выполняли массу других дел. Шура Пожидаева вела табель сотрудников, выдавала талоны на дополнительное питание. Ко мне она относилась с особой теплотой.
На участке вторых камерных станков-автоматов работала Нина Моисеевна Тихомирова. Молодая, очень подвижная женщина. У нее был маленький сын и муж-железнодорожник. Наша стахановка-многостаночница. Вот мы с ней и соревновались, две Нины – Тихомирова и Люцко. Сначала индивидуально, а потом бригадами.
Бригады назывались фронтовыми. В состав бригады входили станочники, слесари, контролеры, весовщики. Моя бригада – Дуся Шмакова, Наташа Аксенова, Наташа Игумнова, Клава Кожина, Люба Анисимова, Женя Лукин, Шура Пожидаева. Позднее Дуся Шмакова, став многостаночницей, сама возглавила бригаду.
На работу никогда не опаздывали. Когда были радостные вести с фронта или, наоборот, тяжелые дни, на стыке двух смен проводили «летучки». Говорили о временном отступлении наших войск, о зверствах фашистов над мирным населением, над военнопленными, о бедствии в блокадном Ленинграде, о мученичестве и казни комсомольцев-краснодонцев, о Зое Космодемьянской, генерале Карбышеве, Александре Матросове и других событиях. После таких сообщений работали с ожесточением, чтобы еще больше патронов дать фронту. Здесь же и объявляли, кто встанет на фронтовую вахту. Жуткое чувство охватывало, когда по ночам проходили учебные воздушные тревоги. Гул станков смешивался с гулом воздушной тревоги, и не знаешь, что это? А вдруг прорвался вражеский самолет и бомбит, а у нас в цехе склад с порохом, готовых патронов уйма! Были и случайные выстрелы при какой-нибудь неисправности станка. Отметку от такого ранения имею и я на правом плече. А самое страшное пережила наша смена, когда горел один из цехов, расположенных в здании пединститута. Наш цех располагался напротив, через дорогу, и опасность была страшная. Все боялись: а вдруг от искры или тепла взорвется пороховой склад в нашем цехе. А склад – это просто комната с ларями, которые были наполнены порохом.
Наш цех был молодежным. Весь свой задор и физические силы отдавали делу предстоящей Победы, работая под лозунгами: «Родина-мать зовет!», «Что ты сделал для фронта?», «Все для фронта, все для победы!»
Комсомольцы и молодежь нашего цеха участвовали в сборе подарков на фронт. Приносили кто что мог. Варежки, носки, кисеты, махорку, носовые платки, конверты, бумагу для писем, карандаши и, конечно, письма солдатам. Были мы в первых рядах по подписке на государственный заем – облигации. Подписывались обязательно не менее чем на два оклада. Это было тяжко, но деньги стране очень нужны были.
Все бедствовали, а победу добывали всем миром – фронт и тыл. После смены шли собирать металлолом или организовывали рейды по выносу готовой продукции из цеха. К праздникам 1-е Мая, 7-е Ноября и Новый год обязательно проводились генеральные уборки в цеху. На окна вешали бумажные шторы, которые очень искусно выстригала одна женщина. Работали со всех участков и дружили. Хорошие у меня были друзья. Это Эра Шевченко из Ворошиловграда, сестры Месяцевы Саша и Рита из города Тулы, Тамара Крехина из Калинина. Челябинки Клара Клиншпак, Женя Алимова, Галя Новоселова, Аня Трапезникова, Маша Глубокова, Лена Рольщикова, Валя Пряникова, Люба Куликова, Лида Шурчкова и другие.
Комсоргом цеха была Зоя Синицына. Говорили, что она с детьми вывезена из-под Ленинграда. Так вот она, до предела миниатюрная, в летнем пальто и мужской шапке-ушанке, молодая маленькая женщина, могла организовать нас, голодных, обессиленных, после смены встать на лыжи и участвовать в зимнем кроссе в знак солидарности с блокадным Ленинградом. Она говорила: «Ну, девочки, у кого нет сил, ну хоть походите, хоть встаньте на лыжи».
Каждый год молодежь нашего цеха участвовала в весенних эстафетах по бегу на приз газеты «Челябинский рабочий». Тренировались на Алом поле. Участникам кросса за деньги выдавали спортивную форму – футболку и трусы.
Футболки потом носили вместо кофточек и были очень довольны.
Навсегда запомнилось отчетно-выборное собрание в райкоме комсомола. В зале до начала собрания всегда было весело. На время забывали о всех тяготах времени и, конечно, пели. Пели про землянку, синий платочек, про Ленинград, как под разрывы немецких снарядов наша молодежь вышла на бой. Про Москву – «и врагу никогда не добиться, чтоб склонилась моя голова. Дорогая моя столица, золотая моя Москва». Пели про Катюшу, как «на позиции девушка провожала бойца», как пришла война, «бойцы ушли на запад, огонь и дым покрыли горизонт». Пели, как «парня встретила славная, фронтовая семья» и много разных песен, но «Священная война», как гимн, звучала словами: «Пусть ярость благородная вскипает, как волна. Идет война народная, священная война!» А утром шли к своим станкам и старались еще лучше работать. За постоянное перевыполнение плана на 200 и более процентов, за участие в общественной жизни цеха однажды мне дали талон на бесплатный пошив туфель на обувной фабрике по ул. Береговой. Сколько было радости, когда я получила новые «лодочки»!
Осенью 1943 г. я была участницей слета стахановцев, который проходил в Большом зале обкома партии. Здесь я видела первого секретаря обкома Н. С. Патоличева, директора Кировского завода, так тогда называли завод ЧТЗ им. В. И. Ленина, И. М. Зальцмана. Они сидели в президиуме. Там я с огромным волнением рассказывала, как стала многостаночницей, на сколько процентов выполняю сменное задание, какие планы на дальнейшее. Стою я на трибуне – молоденькая, худенькая, на плечах вязаный платочек из ваты, а в президиуме – такие солидные люди при орденах, и в зале тишина...
В заводской комитет комсомола приходили письма с фронта, в которых бойцы писали, как они бьют фашистов, что борьба – наше общее дело, тыла и фронта. Одно из таких писем дали и мне. Письмо было от моряка Балтийского флота Саши Черноскутова. В письмах мы писали друг другу о своих делах, а также песни и стихи. Переписка была недолгой. Видимо, он погиб, а стихотворение, которое я написала ему, было напечатано в одном из номеров нашей многотиражки «Стахановец». О моей работе тоже писали. У меня сохранилась фотография с Доски почета нашего цеха.
Ложились спать и вставали со сводками Совинформбюро. Обрывалось сердце, когда начинал говорить диктор Всесоюзного радио Ю. Левитан. А что он скажет сейчас? Хорошее или плохое? Когда известия были хорошие, сколько было радости! Прибавлялось сил, которым, кажется, и взяться было неоткуда.
Война все дальше уходила на Запад, и молодежь начала подумывать о будущем, ведь завод после войны наверняка закроют. И чтобы не терять времени, многие пошли учиться и в вечерние школы, и на заочные отделения техникумов и вузов. Совмещать работу и учебу было, конечно, трудно. Пошла учиться и я на заочное отделение техникума.
Начали проводиться молодежные вечера. На них было весело. Выступали, кто как мог. Организовывали коллективное посещение театра и кино. Шли охотно и потому, что, пока сидели на представлениях, немного притуплялось чувство голода.
Как давно все это было! И война, и молодость. Порою, кажется, что все – давний сон. Голод и холод, лишения. Летом многие из нас ходили в парусиновых босоножках на деревянной подошве. А зимой в телогрейках и самодельных «бурках»: выстеганных на вате чулках и галошах. Обносились за годы войны. Но, главное, мы были молоды и жили мечтой о победе.
Весна 1945-го – Победа! Рабочие нашего цеха на Алом поле стали высаживать деревья, которые разрослись сейчас в целый парк. После Победы завод расформировали. Эвакуированные в большинстве вернулись в родные места. Я до сих пор вижу во сне свой цех, свои станки. Сколько буду жить, буду помнить каждый тот день, каждую ночь, уставшие станки и натруженные руки», — так заканчивает свои воспоминания Нина Андреевна Люцко-Волковая.
Источник:
Александров А. И. Девочки с патронного / А. И. Александров // Женское лицо Победы. – Челябинск, ЧПО «Книга», 2001. – Режим доступа : http://www.a-z.ru/women_cd2/12/5/i80_446.htm